«Обратная сторона»: Судебный пристав из Улан-Удэ о напряжённых буднях, сочувствии и долге службы
Участники уголовных процессов считают этих людей роботами, должники – прячут от них имущество, а «самовольщики» воспринимают как врагов, и могут даже закидать камнями. Но какова «обратная сторона» профессии?

Общество 30 марта 2017, 08:00 4858

Работа пристава на сегодня, пожалуй, одна из самых неблагодарных. Но у каждого – своя правда. Сегодня на arigus.tv откровения сотрудника УФССП. Наш герой работает на территории суда. Чем ему приходится заниматься по долгу службы? О плюсах и минусах работы далее от первого лица. Пол – муж. Возраст – 46 лет Стаж – 7,5 лет

О буднях

До 2009 года я работал в МВД, а потом – вышел на пенсию. Тогда то и решил устроиться в УФССП. Каких-то сверхъестественных требований к кандидатам не предъявляли. Проверяли наличие юридического образования, хорошей физподготовки. Конечно, соискатель должен быть и хорошо умственно развит. Всё-таки, с людьми работаем.

Правда, до того, как я стал приставом, имел об этой работе, честно говоря, смутное представление. Вот, например, некоторые, думаю, тоже не знают, что приставы делятся на приставов-исполнителей и судебных приставов по обеспечению установленного порядка. К последним, кстати, я и отношусь. Мы обеспечиваем физ.защиту. Занимаемся охраной судов, всех работников и своих коллег на выезде, при исполнительных действиях. Также сидим на пропуске в суды, производим досмотр тех, кто приходит. В общем, следим за безопасностью.

Кадр их архива. Судебные приставы проводят рейд по должникам

Рабочий день у нас начинается в восемь утра, в 8:15 максимум. А уходим – по-разному. Бывает, парни до восьми вечера сидят, по очереди. Последний суд закончился, посетители ушли и наши уходят. Но проблем с этим нет, потому что все – дисциплинированные. Многие мои сослуживцы как и я – пенсионеры из МВД, вооруженных сил. Хотя есть и те, что совсем недавно выпустились из вузов.

О тревожной кнопке и громких процессах

Работа пристава, конечно, не простая. Конфликты происходят часто. Например, когда приходится изымать чьи-то вещи, люди воспринимают нас так, словно мы забираем всё лично себе. Бывали и сносы незаконных домов. Люди думают, мол, вот, негодяи приставы, сносят наш дом… Но, извините, это решение суда. Исполнить его – наша работа.

Всякое бывает. Бывает, нам не открывают двери те, кого мы должны принудительно доставить в суд, да ещё и сбежать пытаются. Бывают и угрозы. Как-то мне лично вилами один пожилой человек угрожал. Очень много таких случаев. В процессе работы мы иногда пользуемся тревожной кнопкой.

Кадр из архива. 24 июля 2015 года. В Улан-Удэ самовольщики закидали судебных приставов камнями и угрожали перекрыть трассу

С подобным приходится сталкиваться и в судах. В России не раз нападали на судей, прокуроров. Года три назад, по-моему, в Кургане подсудимый зашел с гранатой в мировой суд и подорвал себя, погиб наш пристав. У нас, слава Богу, таких страшных инцидентов не было. А вот драки случаются. Всё-таки, в суд приходят и из-за разводов, и, если кто-то кому-то денег должен. Приходится принимать меры, составлять протоколы…

Для громких же, общественно значимых процессов, есть свой «спецназ» - группа быстрого реагирования. Этих ребят привлекают на дополнительное обеспечение безопасности судебного заседания. Такие процессы известны заранее, к ним идет особая подготовка. Хотя для нас, приставов, это обычный процесс. Просто народу больше.

В целом сегодня за безопасностью суда следят особенно бдительно. Для этого здания оснащены камерами видеонаблюдения. Запрещено проносить средства самообороны, даже с разрешением. Мы их изымаем и относим в специальные ячейки. Там всё хранится вплоть до окончания судебного заседания. А вот если мы изъяли что-то незаконное (ножи, взрывчатые вещества), передаём всё сотрудникам полиции. Тогда начинается уже их работа. Обычно они назначают штраф, но могут и уголовное дело возбудить.

Вообще, всех нарушителей мы обязаны передавать сотрудникам полиции. Дело в том, что есть только две статьи, по которым мы составляем протоколы. Это невыполнение распоряжения пристава и противодействие законным действиям судебного пристава. Если кого-то задержали по ориентировке – передаём полиции, произошла потасовка – снова.

О жалости и эмоциональной разгрузке

Эмоции в суде – это отдельный разговор. Конфликты начинаются на пропускном режиме. Люди иногда недопонимают нашу роль, приходят с разным настроением, торопятся, высказывают возмущение при личном досмотре. Или вообще приходят в состоянии алкогольного опьянения. Приходится тяжеловато.

Или, вот, например, судят убийцу, и приходит на процесс мама убитого, родственники. Сидят и плачут. Конечно, нам их жалко, мы же люди. Но высказать мы этого не можем. Наша работа – обеспечить безопасность.

Кадр из архива. 27 мая 2016 года. Дело об изнасиловании и убийстве пятилетнего ребёнка в СНТ «Восход». «Зверю» дали пожизненное

Порой участники процесса и вовсе вымещают на приставах свою проблему. Тоже приходится спокойно всё выслушивать. Но, надо сказать, на службу у нас стараются отбирать эмоционально-устойчивых людей.

Чтобы «не сгореть» на работе, мы группой ходим в спортзал два раза в неделю, в волейбол играем. Через спорт скидываем негатив. Ну а так, приходишь домой и отдыхаешь. Домой зашёл - уже отдых. Домой я эти всякие негативные моменты не несу.

О рисках и деньгах

Помимо всего прочего, каждый из судебных приставов может быть уволен в любой момент. Если, допустим, кто-то пронес запрещенный предмет и какие-то последствия от этого возникли – тут уже однозначно. Здесь грозит не просто увольнение, даже уголовная ответственность. То же самое во время исполнительной деятельности. Если, допустим, какой-то вред нанесут нашему коллеге-исполнителю, значит, мы не справились. И снова увольнение.

Но, несмотря на всё это, в работе меня, в принципе, всё устраивает. Мне нравится наш коллектив, очень дружный, сплоченный. Да, работа тяжелая, но всё-таки ответственная и нужная.

Единственное, может, размер заработной платы маловат. Этим, я думаю, все недовольны. Очень давно стоит вопрос о придании службе другого статуса – приравнять к правоохранительным органам. Но это не нам решать. Если бы приравняли, может быть, легче было бы нам работать.